Почему в России нельзя возвращать смертную казнь. Объясняет бывший офицер МВД — на примерах из практики

О несовершенстве судебной системы

Смертную казнь вводить нельзя ни по каким-то альтруистским и пацифистским соображениям, а просто потому, что современная судебная система сориентирована на обвинительный уклон и игнорирование фактов фальсификации материалов дела. Меньше процента оправдательных приговоров. Слишком много судебных ошибок. Причем система их не признает. Это мы видим, работая изнутри.

Те, кто выступает за снятие моратория, говорят, что казнь нужна «в очевидных случаях», например, педофилам. В прошлый раз эта дискуссия началась в 2019 году в связи с саратовским маньяком (Михаилом Туватиным, — прим. ред.). Вот сейчас другой пример, с «Крокусом». Да, наверное, есть ситуации, когда с преступником все очевидно, как с московским милиционером Денисом Евсюковым, застрелившим под видеозапись людей в магазине. Но невозможно ввести в закон формулировку, чтобы казнь применяли только «в бесспорных случаях», потому что это означает признание того факта, что система небезупречна. А если все-таки решили ввести казнь «в очевидных случаях», кто будет решать очевидность?

У нас и так слишком много допусков. Причем все они работают в сторону обвинения. И вводить еще один просто нельзя.

О судейских ошибках

Все знают историю ростовского Чикатило. В 1980-е был наш «уральский Чикатило» — Николай Фефилов. Точно так же шла серия убийств и изнасилований маленьких девочек, за эти преступления ловили людей. Несколько эпизодов якобы раскрыли, одного осужденного приговорили к высшей мере наказания, а серия продолжилась. Впоследствии Фефилова задержали с поличным, и он стал давать показания по прошлым годам, по убийствам, за которые уже осудили других людей. Сомневаться, что это делал Фефилов, не приходилось, потому что он забирал у убитых школьные принадлежности и отдавал своим двум дочерям. Пеналы опознали родственники.

Фефилов бы еще больше рассказал, но его отправили в камеру, и он ночью то ли сам покончил с собой, то ли ему помогли. Человек, которого приговорили к смертной казни, был еще жив. Но правоохранительной системе настолько на все наплевать, что никто не дернул стоп-кран — человека расстреляли, хотя уже было известно, что он невиновен. Просто не успели отменить приговор. Потом покончил с собой судья Ежиков, который этот приговор выносил. Если посмотреть на фотографии скончавшихся судей, размещенные перед залом президиума Свердловского областного суда, то можно заметить, что все работники уже пожилые, и один Ежиков — молодой.

Суды закрывают глаза на фальсификацию доказательств и все сомнения, вопреки презумпции невиновности, толкуют в пользу обвинения. Очень велика вероятность осуждения на сфальсифицированных доказательствах невиновного человека.

В Башкирии еще в советское время человека осудили на 13 лет (Фатхуллу Исхакова, — прим. ред.) по липовым доказательствам. Доказать невиновность и реабилитироваться 86-летнему пенсионеру удалось только спустя десятки лет, в мае 2023 года. При такой судебной системе не должно быть необратимых наказаний, потому что должно быть реально возможное исправление ошибки.

Система сейчас полностью заточена на то, чтобы закрывать глаза на все, в том числе на пытки. Нужно 10 раз доказать, что доказательство фальсифицировано, чтобы суд это признал. Работает по-всякому. Это жизнь, это люди.

О компромиссном варианте для тех, кто выступает за смертную казнь, и для тех, кто против

Людей в «пожизненном заключении» возмущает то, что оно не совсем пожизненное. Осужденный может выйти по условно-досрочному (УДО) через 25 лет отсидки. Запретить (УДО) для пожизненных — ради бога. Раз приговорили к максимальному, значит, пусть будет пожизненно — никто же не против. Но возможность исправления судебной ошибки должна быть сохранена. Как в случае с Фефиловым, преступник может начать говорить и через 5, и через 10, и через 20 и более лет.

Был случай: водитель-дальнобойщик купил у военных списанную машину, еще перед развалом СССР. Офицеры, которые ему продали, его догнали, попытались машину отобрать. Он их застрелил. Его приговорили к высшей мере, потом заменили на пожизненное. Истолковали чуть ли не как теракт. Через 25 лет он вышел по УДО, смог увидеть внуков — в этой ситуации, наверное, можно было сохранить такую возможность. Очень тонкая грань. Может быть, оставить возможность осужденным на пожизненное выйти на свободу только в исключительных случаях, через помилование президента?

На самом деле в США прекрасная система наказаний, хотя у них есть смертная казнь. И у них есть форматы наказаний вроде лишения свободы на 200 лет — чем не альтернатива смертной казни? Пожизненное заключение гораздо страшнее. Если почитать про «Полярную сову», и если это все правда, то ужесточать там уже некуда. И так все плохо.

О том, исправляет ли тюрьма

Как ни странно, есть мнение, что тюрьма никого не исправила. С точки зрения психологии, она действительно никого не исправила. Если человек предрасположен воровать, он продолжит воровать. Если у него не было установки, что красть нельзя, она в тюрьме вряд ли появится. Но появится страх наказания. Тюрьма никого не исправляет, но зачастую рецидив предотвращает.

Бывает обратная ситуация. Человек, посидев некоторое время, понимает, что все не так уж и страшно. В тюрьме все понятно, на воле — непонятно. Тогда он перестает бояться и наказания.

О том, как наказывают судей за оправдательные приговоры

Я не слышал о прямом наказании судей за вынесение оправдательных приговоров. Но у нас была судейская династия Измайловых. Отец — Измайлов Равиль Нуруллович — в свое время меня оправдывал. Он неоднократно выносил оправдательные приговоры, хотя судья был суровый и справедливый: если человек виноват, его ждало жесткое наказание.

В Октябрьском районном суде работал его сын, тоже прекрасный судья, Эдуард Измайлов. В свое время Измайлов оправдал фотографа Дмитрия Лошагина (обвиняемого в убийстве жены, — прим. ред.) — и правильно сделал. Потому что даже если ситуация очевидная, полиции надо уметь работать и доказывать. Если мозгов не хватило доказать, ну, значит, оправдательный приговор. Измайлов поступил строго по закону, хотя все понимали, что Лошагин виноват. Другое дело — непонятно, что там случилось на самом деле: то ли его жена по пьяни себе шею свернула, упав с лестницы, то ли была неосторожность. Оперативники следствия тупо недоработали, не собрали достаточно доказательств.

В итоге оправдательный приговор отменили, Лошагину дали почти 10 лет. А Измайлов через какое-то время был вынужден подать в отставку. Я не знаю обстоятельств, но я знаю факт — человек, выносивший оправдательные приговоры, больше не работает судьей. Справедливости ради, и сейчас бывает, что судьи Свердловского областного суда оправдательный приговор выносят. Но это случается крайне редко.

О том, можно ли возвращать смертную казнь только при суде присяжных

Верховный суд в прошлогоднем пленуме ради Сергея Фургала (экс-губернатора Хабаровского края, — прим. ред.) обосновал возможность изменения территориальной подсудности уголовного дела по причине потенциального недоверия всем судья соответствующего региона.И там заложили, что основанием для изменения подсудности нужно учитывать, какую должность занимал человек и возможность его влияния на правоохранительные органы. Это делалось, чтобы перенести дело Фургала с Дальнего Востока в Москву. Но ведь это работает и в обратную сторону. Допустим, чиновника обвиняют в том, что он не совершал, а присяжные — люди из народа, у которых присутствует классовая ненависть к чиновникам, они могут находиться под влиянием предвзятости. Да, суд присяжных объективнее, но в ситуациях бытовых. К тому же оправдательные вердикты присяжных у нас сейчас стараются отменять, чтобы они со второй попытки вынесли обвинительный вердикт.

О том, нужна ли смертная казнь, когда и так уже существует «синдром внезапной смерти» неугодных заключенных в тюрьмах

Рассуждать с позиции, будто мы живем в бандитском государстве, — неправильно. Должен существовать закон. Если говорить о неугодных, что нам с [Алексеем] Навальным*, не знаю, что там конкретно произошло, но что далеко за примерами выходить? В Свердловской области хватало своих примеров. Вон Александр Хабаров из ОПС «Уралмаш», тот же Фефилов. Я что-то сильно сомневаюсь, что Фефилов умер естественным образом. Если бы он и дальше продолжил рассказывать на допросах, это могло выявить еще больше фактов незаконного осуждения других людей. Никому этого было не надо.

О предложении правозащитницы Евы Меркачевой исследовать личности террористов, чтобы предотвращать теракты

Я не согласен. Зачем их изучать? Судя по обвиняемым по «Крокусу», люди абсолютно примитивные. У нас каждого убийцу не изучают. Если человек готов убивать, ему все равно, сколько убивать.

В первую очередь надо предотвращать такие преступления повышением качества оперативной работы. У нас сейчас целые подразделения во всех силовых ведомствах борются с активизмом, экстремизмом, якобы и показатели показывают прекрасные, но эти показатели во многом дутые за счет студентов с плакатами.

Я ведь занимался когда-то оперативной работой, когда не было интернета. Для того чтобы раскрыть преступление, нужно было бегать ногами, встречаться с людьми. Многие оперативники ради контактов водку пили с собеседниками, то есть нужно было совершать много телодвижений. Сейчас все стало проще, через соцсети.

Как рассказывает один из арестованных по «Крокусу», он был завербован через экстремистские религиозные каналы, ну почему в этом канале не было агента спецслужб? Этим надо заниматься, а не студентов с плакатами ловить. * включен в перечень террористов и экстремистов